Главная » Статьи » Незрячим полезно » Опыт преодоления

Футбол с широко закрытыми глазами

Шелаев играет в футбол для слепых. Играет здорово, лучший нападающий России. Я приехал к нему в гости на московскую окраину. Желая понять — что это за футбол такой.

Я пытаюсь представить еще и его жизнь — но быстро обрываю в себе эти попытки. Мне страшно, и я не хочу об этом думать.

Но минуту спустя все повторяется — стоит случайно дотронуться до белой палочки в прихожей, которая заменяет Жене глаза. Потрепать за ухом ученого лабрадора.

Точно знаю — окажись я на месте моего героя, вряд ли играл бы в футбол. А он играет. И он — один из самых ярких футболистов сборной России. Две недели назад узнал, что такая есть.

Я пытаюсь понять, из чего соткан его мир. И смог бы в таком мире жить я сам? Мир, в котором отчетливы запахи. Враждебны углы. Где о человеке напротив судишь по голосу — наверняка рисуя портрет.

Я смотрю на Женю, слушаю его рассказы — и пытаюсь представить мир слепого. Отыскиваю в собственном прошлом эпизод, и что-то становится понятным.

Когда-то в южном городе морской волной смыло одну линзу. Вторую сохранил — и днем худо-бедно управлялся. Смотрел на мир, коварно прищурившись. И даже написал отчет о матче «Черноморца» — в два раза короче запланированного. Редакция отреагировала легким недоумением. Но простила.

Вечером же стало совсем туго — курортная иллюминация разрывала голову изнутри. Яркая картинка накладывалась на блеклую. Мозг отказывался принимать происходящее. Через полчаса голова раскалывалась, как никогда в жизни.

Я выковырял вторую линзу — и выбросил в Черное море. Выпустил на волю, как голубя на свадьбе.

Сразу стало проще. Расцвеченный подплывающими фонарями туман казался волшебным. Еще б только не цеплять плечом гуляющих курортников.

Но мой герой не видит ничего вообще. Не видит — но играет.

Ко мне подходит его лабрадор и предлагает дружбу. Облизывает руки.

— Лабрадоры — очень добрые, — то ли услышал, то ли догадался Женя.

— Умные собаки?

— Когда взрослеют — умные. Чаще всего поводырями становятся либо лабрадоры, либо «немцы». Стеша учится, ей только год. Раньше в клумбу могла меня увести. А сейчас держит маршрут. Правда, на детей отвлекается, на других собак. Но это пройдет.

— Не видите ничего вообще?

— Да, это наследственное, от мамы. Еще и операцию сделали неудачно. Прежде немножко видел, а сейчас — только свет. Если очень яркий, то проступят тени, силуэты….

— Не исправить?

— Нет. В России точно это не сделают. А за границей даже попытка обойдется в такую сумму, что не думаю об этом. Денег нет.

— Что для вас в быту самое сложное?

— Почему-то всем кажется, что сложно бриться. Даже новенький вратарь подошел: «А как ты бреешься?» Да легко! Гораздо сложнее в магазин ходить.

— В чем сложность?

— Сейчас почти все магазины стали в формате «сам бери». А мне нужно, чтоб продавец помогал. Сам не найду. Честно говоря, мало кому мы интересны со своими проблемами. С другой стороны, я хоть двигаюсь сам. А как быть человеку вроде Вени Мандрыкина? Для них на улице вообще ничего не приспособлено!

— До вчерашнего дня я понятия не имел, что существует футбол для слепых. С вас — рассказ.

— Я вам лучше мяч покажу. Все поймете.

Евгений уходит. Возвращается с пустыми руками.

— Не нашел. По размерам — обычная «четверка», мини-футбольный мячик. Тяжелее обычного, чтоб не так хорошо летал. Вся игра у нас идет внизу. Встроены пластинки с шариками, при движении издают звук.

— Мячи делаете сами?

— Если российские — значит, делали во «Владимирском централе». В тюрьме. Качество отстойное.

— Это почему же?

— Вообще не центрированный. Катится прямо — и вдруг начинает сворачивать. В полете тоже полная непредсказуемость, типа «Джабулани». Стараемся играть заграничными. Пакистан делает неплохие, но для меня приятнее мяч из Дании. Летает лучше.

— Интернетом вы активно пользуетесь, как я понял.

— Это правда.

— Компьютер — наощупь?

— А я вам покажу….

Шелаев дотрагивается до клавиатуры. Та моментально откликается потоком звуков с акцентом — будто перемешались десятки радиочастот. Евгений как-то разбирается в этом хаосе. Еще и мне удивляется:

— Неужели не разбираете слова?

— Ни единого.

— А я все понимаю. С телефоном та же история. Вот сейчас он сказал: «Для активизации нажмите пробел»….

— Играете с повязками на глазах?

— Да, вот моя. Обычная, из самолета. Но основная — с чемпионата Европы. Где-то валяется, надо искать. Размер может быть любым, главное — чтоб была. На крупных турнирах дают свои. Закрепляют пластырем.

— Не мухлюют с такими повязками?

— Да бывает, конечно!

— И как?

— Подглядывают часто. В чемпионате России это понятно — у многих команд уровень совсем низкий. А в Европе — просто жесть какая-то!

— То есть?

— Люди отклеивают пластырь. Смотрят. А судьи вроде не замечают. Кто-то хитрил, мазал лицо в нужных местах детским кремом. Пластырь отходил.

— Но вы-то сразу понимаете, что играет против вас зрячий?

— Для играющих это не сразу понятно, а вот тренеры замечают. Зрячие бегают совсем по-другому. У них голова поднята. Но в России даже я сразу таких раскалываю — то парень еле бежал, то вдруг начинает носиться как угорелый. Причем осмысленно.

— Что делать?

— Я сразу начинаю жестче играть. Но сейчас правила модернизировали — если заметят, что пластырь отклеился, сразу дают карточку. Раньше тренер соперника тебе клеил пластырь, сейчас — собственный. В его же интересах, чтоб тебя не удаляли.

— Попадаются на таком люди с нормальным зрением?

— Нет. Слабовидящие. Хотя в Европе что угодно может быть.

— Перед серьезными соревнованиями есть проверка врачей?

— Разумеется. Два офтальмолога смотрят через какие-то приборы. Как реагируешь на свет, как на движения. Выписывают разрешение на сезон — можешь играть на международном уровне. Как-то мы получили выговор — в Таиланде сидели в холле гостиницы, держали телефоны у уха. И вдруг кто-то заявил — мы зрячие!

— Безобразие какое.

— Дальше россказней не пошло. Зато в Италии мы были свидетелями, как игроки сами себе ходили за шмотками.

— Итальянцы?

— Нет. Немцы, кажется. Тогда конфликт случился. Вот испанцы, например, играют честно. Греки — тоже. По крайней мере за ними не замечали обмана.

— У любого незрячего потрясающая восприимчивость к звукам?

— Только в городе. Мне приходится много передвигаться. Надо дробить поток звуков — где автомобиль, где прохожий….

— В город выходите один?

— Да. До универа спокойно еду сам. Сажусь в маршрутку, потом в метро. Еду в вагоне, как все. Дальше пешком. Знаю каждый поворот. Вот в незнакомые места стараюсь ездить с женой.

— Как на футбольном поле определить — где свои, где чужие?

— В Европе — очень просто. Где по-русски матерятся — там свои. Дома сложнее. Свой состав знаешь по голосам. Есть правило: если человек кидается отнимать мяч, обязан как-то себя обозначить. Обычно кричат: «Voice!» По-английски — голос. Есть даже вид нарушения — «не обозначение». Правда, в России не очень с судейством. Многое пропускают.

— Футбол слепых травматичнее обычного?

— На моей памяти «кресты» никто не рвал. А мениски вылетают везде, где есть нагрузки. В этом ничего особенного. По башке в обычном футболе могут дать гораздо сильнее — вон, Черышеву сколько швов наложили! В чемпионате России в этом смысле играть тяжелее, чем в Европе. У нас все носятся, как молекулы, бьют….

— Получить мячом шанс большой?

— Если стоишь в «стенке» и мяч летит тебе в голову — не увернешься. Но я не помню, чтоб кому-то сильно разбили голову мячом. Чаще в борьбе сходятся голова в голову. Прежде были любители прыгать «рыбкой», головой вперед. Но сейчас остыли.

— Есть ненормальные люди, которые делают подкаты?

— Да! Я!

— Вот это ответ, Женя.

— Получил в Таиланде две желтые карточки за нападение на вратаря. В Чехии просто предупредили, на словах. Но, мне кажется, в атаке по-другому и нельзя. Иначе ты «плюшевый».

— Много у нас команд?

— За первое место бьются четыре — Московская область, Москва, Йошкар-Ола и Нижний Новгород. Уже года три Московская область, за которую играю, лидирует с отрывом.

— Народ-то на трибунах собирается?

— В Италии играли чемпионат Европы — зрителей почти не было. Только родственники игроков-итальянцев. Но вообще-то на международных турнирах собирается публика. Больше всего в Таиланде на Открытом Кубке Азии. Мне показалось, согнали насильно, как у нас бывает. Рядов на пять.

— Солдатиков?

— Школьников. Лучше б вообще никого не было.

— Почему?

— Играли в торговом центре, работали вытяжки. Еще и школьники галдят. Играть невозможно, мяч не слышно!

— Так и не приспособились?

— Лично я — не смог.

— Чем меньше зрителей — тем лучше?

— На улице звук рассеивается, там проще. А в помещении со зрителями ужас, а не игра. У нас другая беда — дают раздолбанные мячи. Если мячик после дождя не просушить — ржавеет. Шарики внутри залипают, перестают кататься. Некоторые мячи вообще не звучат!

— Почитал ваш Twitter. Узнал, что постоянно смотрите футбол.

— Я даже хожу на футбол!

— Объясните. Я ничего не понимаю.

— Сужу по звукам. Кто-то сидит рядом — рассказывает, что происходит. В моем любимом клубе — ЦСКА, и так понятно, кто может провалиться, кто не провалится никогда. На стадионе я чувствую команду.

— Кто любимый игрок в ЦСКА?

— Раньше был Дзагоев. Пока номер не поменял. А вот Думбья никогда не был моим любимым футболистом. Хоть я играю под его номером.

— Почему?

— Потому что я за русских футболистов. Сейчас любимый — Василий Березуцкий. Мы даже заочно знакомы. Как-то возвращались из Химок с приятелем, который чуть-чуть видит. Заблудились. Подошли к первой попавшейся машине, спросили, как пройти к станции. Я был в шарфе ЦСКА. Те люди «розу» увидели, говорят: «А мы родственники Василия…» Как я понял, жена и теща с тестем. Даже журнал мне подарили с его автографом.

— Штрафные вы бьете. А пенальти?

— В последнее время — все бью.

— Отсчитываете шаги до мяча?

— Кто-то ставит руку на мяч — и сразу бьет. Кто-то отходит на шаг. Я бью без разбега вообще. Но я и метров с двадцати забивал — ударил наудачу в сторону ворот….

— Это самый памятный гол?

— Нет, самый памятный — грекам в Салониках. Жахнул со штрафного.

— В этом футболе вы фигура популярная. Куда ни посмотришь — везде вы лучший бомбардир.

— Ну да.

— Есть легенды в вашем футболе?

— Мой друг — Серега Мандрос. Невероятно мяч контролирует. Тоже в сборной играет.

— Вообще не видит?

— Нет. Но у него приобретенное — лошадь в детстве ударила, копытом попала по голове. Атрофия, полная потеря зрения. У нас только вратари зрячие. Сергей — удивительный парень. Раньше работал с компьютерами, два высших образования. Сейчас снова поступил — получает среднее специальное. Будет еще и массажистом. Поражает всех неугомонностью.

— Пенсия у вас какая?

— 12 тысяч — если без «лужковских». Надбавка — около 5 тысяч. Что будет с деньгами в клубе, не очень понятно. Там к зарплате полагается надбавка за звание.

— Какое у вас?

— Я двукратный чемпион России, но остаюсь кандидатом в мастера спорта. Получил звание три года назад. Стану мастером — это 75 процентов к зарплате. Кандидат — 50.

— В сборной что-то платят?

— Ни копейки. Зато там бесплатное лечение, со сборной ездит врач. Это большое дело. В клубе такого нет.

— Чисто футбольные травмы у вас бывали?

— Наслоение мениска. Не особо страшно — если не запускать. До сих пор неуютно играть в дождь, опухает. На погоду колено реагирует.

— В Европе клубы есть?

— Конечно. В Германии целая бундеслига.

— Какой клуб в Европе — номер один?

— Думаю, наш. В Чехии проходил Кубок Европы среди клубных команд, там мы засветились как «Звезда» (Московская область). Заняли первое место среди восьми команд. А среди сборных — Бразилия круче всех.

— Профессионал через пять минут чувствует силу соперника. У вас — то же самое?

— В России я всех знаю. А в Европе… Пожалуй, тоже быстро понимаю. Первый признак — насколько резко встречают. Испанцы, чемпионы Европы, дают играть. Ты принимаешь мяч — у тебя его начинают отбирать. А какие-нибудь ирландцы или англичане сразу на тебя прыгают. Им вообще не важно, где мяч — главное, тебя срубить!

— Французы?

— Французы играют тихонько. Почти не обозначаются. Не боязливые, а хитрые.

— Какие же тогда бразильцы?

— Все в атаке, все в обороне. У нас защитник, как правило, вперед не ходит. Атакуем втроем.

— Самый тяжелый в жизни матч?

— С испанцами. Психологически было тяжело, приключился конфликт с нашим же тренером. Выпустили на пять минут, я тут же заработал три штрафных около штрафной площади испанцев. И вдруг меня убирают!

— За что?

— Никто не понял. Я вообще вспыльчивый, долго обижался.

— Главный трофей, который можно выиграть в вашем футболе?

— Паралимпиада!

— Туда еще не добирались?

— Предстоит. Надо сначала выиграть в Европе — в августе будем играть в Лондоне. Если займем первое или второе место, то попадем в Рио. Будет там команд десять.

— Это реально?

— Это будет подвиг!

— Почему?

— Потому что второй раз подряд в нашей группе оказываются Испания и Франция. Победители и серебряные призеры чемпионата Европы. Если Греция или Бельгия нам помогут, за второе место зацепиться можно….

— Оно того стоит. У наших паралимпийцев финансовое вознаграждение то же, что и у обычных олимпийцев. Только выигрывайте.

— Совершено верно. Если выиграем — становимся обеспеченными людьми. Но деньги можно считать дома. Как только заходишь в раздевалку — там о деньгах не говорят вообще!

— Допустим, завтра проснулись бы со стопроцентным зрением. Что б делали в первую неделю?

— Нашел бы нормальную работу!

— Что такое «нормальная работа»?

— У меня была такая. Работал системным администратором, занимался компьютерными сетями, Web-разработчиком приложений на сайте знакомств. Пришлось уйти. Кто будет меня держать, если время от времени нужно уезжать на сборы? Кто станет ждать?

— Сборы долгие?

— По две недели в Сочи.

— Компьютеры — это та работа, о которой мечтается?

— Это реально. Вот лет десять назад я бы точно ответил: большой футбол!

— Когда были в последний раз абсолютно счастливы?

— После свадьбы каждый день кажется счастливым. Женился два года назад.

— Жена у вас зрячая?

— Да. Познакомились «ВКонтакте». Я открытый человек, но тут был психологический барьер. Одно дело общаться в интернете, а когда надо было встречаться вживую… Сложно. Накручивал себя. Но она вытащила меня из дома, бродили в парке. Сразу стало понятно — это мое. Никакого барьера не осталось. Юля учится на челюстно-лицевого хирурга.

Я научился быть счастливым. А зрячие люди и не догадываются, какие они счастливые. За городом я просил и дядю, и Юлю пустить меня за руль. На пустой и прямой дороге. Машина — такой кайф!

— Прекрасно вас понимаю. Как слепому парню можно попасть в футбол?

— Могу рассказать, как вышло у меня: в школьном коридоре попался под руку — привезли на первые соревнования. Куда привезли, зачем — я вообще не понимал… Тогда я еще чуть-чуть видел. Мог, подойдя к табличке на двери, разобрать надпись. Тут меня пробрало: вот было бы прикольно поиграть с этими ребятами!

— Втянулись?

— Через полтора года играл в сборной. А в первом матче не понимал, что происходит. Так-то играю впереди справа, а поставили в защиту. На левый край. Отстоял весь матч, разок добежал до ворот, ударил….

— Когда пошло дело?

— На второй сезон. Уже ребят из нашей школы стал тормошить. Упросил завуча, чтоб разрешили водить парней в спортзал. В 6 утра всех поднимал. До этого к футболу был вообще равнодушен!

— Потом зрение пропало вовсе.

— Прямо из школы увезла «Скорая». После уроков, во время обеда, глаз вдруг подернулся пленкой. Становилось все хуже и хуже. Сказали, что кровоизлияние — стали колоть, давать таблетки….

— Кололи прямо в глаз?

— В глаз — тоже. Сделали операцию, и через месяц я не различал уже ничего. Как только сняли повязку, стало все понятно: стало хуже. После этого врачам вообще не доверяю.

— Медицина шагает вперед. Неужели и лет через десять вас не вылечат?

— А деньги-то надо где-то взять? Мой знакомый Саша Гуртовенко, болельщик «Динамо», пытался собирать деньги на операцию. Про него даже фильм снимали. Но я-то понимаю — недостижимо….

— Среди ваших знакомых не было чудес — когда человек прозревал после операции?

— На долгое время — нет.

— На короткое?

— Да хотя бы мой папа. Родился с нормальным зрением. Жил под Смоленском, а там когда-то шли страшные бои. Что-то мальчишки нашли, кинули в костер… Какое-то время после операции видел. Даже поступил в МГУ. Потом ослеп окончательно. Я не знаю случая, чтоб человеку восстановили зрение и это держалось до конца жизни.

— Вы где учитесь?

— РГУФК, адаптивная физическая культура. Это еще одна мечта — поступить в ВШТ. Но, думаю, меня туда не пустят.

— Это почему?

— Да кому нужен слепой? Кто будет с ним возиться? Но мне было бы интересно заняться тренерской работой. Многое делается не так. Думаю, разминку для команды я придумал бы интересную. Да и план сборов был бы совсем другой. Потому что вся наша подготовка — специальные силовые упражнения. Бегаем, разминаемся с мячом….

— Учитесь вместе со зрячими?

— Да.

— Это непросто?

— В радость. Если только преподаватели не встают в позу: «Меня это не волнует». Но такое редкость. За два года было два случая. Однажды показывают слайды, прошу: «Можете комментировать? Я не вижу». — «Это не мои проблемы…».

— Но физкультура-то у вас есть? Как там — наравне со зрячими?

— Хотел заниматься гимнастикой — в школе все получалось отлично. Преподаватель сказал, что не возьмет за меня ответственность. Поставил «тройку» — и я ушел.

— Друзья в институте появились?

— Нет.

* * *

— Города вы воспринимаете по каким-то своим признакам. Запахи, звуки….

— Все, как у обычных спортсменов, — они говорят, что видят за границей только аэропорт и гостиницу. А мы все то же самое чувствуем. Аэропорт и гостиница.

— Больше ничего?

— В Салониках трава на поле ужасная. Отвратительная поляна. Первые два дня мяч просто плавал — как когда-то в Томске. Потом грязища подсохла, стало лучше.

— Много было хороших полей в вашей жизни?

— Невероятных — два. В Раменском и Алексине, это Тульская область. Там как-то играли чемпионат России. Просто супер. Хорошее покрытие сразу чувствуешь, с первого шага. Но греческое поле было особенным — искусственное, а воды по щиколотку. Мяч плавал!

— Искусственное — это плохо?

— Почему?

— Стоят такие тысяч тридцать, делаются на заказ. Я и плюнул на это дело. Теперь у меня другая мечта — познакомиться поближе с любимым клубом, с ЦСКА!
— Так напишите им.
— Писал им на сайт. Ни ответа, ни привета. Знаю, что «Динамо» водит болельщиков по своей базе, у «Локомотива» экскурсию проводили сами игроки. У «Спартака» была экскурсия по стадиону. Я бы в Ватутинках побывал.
— Вопрос для Слуцкого заготовлен?
— Есть у меня вопрос, но задавать его, наверное, не вправе… Он ответит: «Я тренер, так решил» — и будет прав.
— Мне кажется, Слуцкий готов к любым вопросам.
— Я был категорически не согласен с тем, что Базелюка отдали. Жалко!
* * *
— Вы олимпийский факел несли. Впечатления?
— Должен был нести в Туле. Как-то попал в группу «выдающихся» студентов РГУФК. Но тренеры не пошли навстречу. Не отпустили со сборов. Очень жалею — сейчас стоял бы в этой комнате факел, память на всю жизнь…
— Так и не подержали факел в руках?
— Не стал. Зачем? Лишний раз расстраиваться?
— Зато медалей у вас целая полка.
— Около ста штук. Но важных — раз-два, и обчелся. Вот диплом в уголке действительно мне дорог. Первый мой чемпионат России….

Источник: http://www.footballtop.ru/news/futbol-s-shiroko-zakrytymi-glazami
Категория: Опыт преодоления | Добавил: ivanchay071 (27.04.2015)
Просмотров: 664 | Теги: зримо